Саргорд повернулся, чтобы отдать приказ — и увидел на холме человека, и этот человек целился в них из гранатомета.
— О, Аллах, за что ты нас караешь?! — закричал саргорд
Человек с гранатометом выстрелил — и саргорда бросило куда-то во тьму.
Вертолет Ясур-2000
Объект Имам Али
Район Тебриза
Израильский десантник снова пробился к вертолетной кабине, где экипаж вертолета был буквально на иголках. Два раза на них выскакивали моторизованные скоростные иранские патрули — но оба раза десантникам удавалось отбить атаку до того, как кто-то из иранцев успевал прицелиться в стоящий на земле вертолет из гранатомета. Рано или поздно — их везению должен был прийти конец.
— Подъем, поднимай машину! Коридор пробит!
На горизонте полыхало белое зарево
— Какой курс?
— Сто двадцать!
— Ты охренел! Там зенитные установки на каждом шагу!
— Там наши! Коридор пробит, поднимай машину!
— Черт бы вас побрал, ублюдков!
Вертолет поднялся тяжело, покачиваясь в воздушных потоках, ручка управления была тоже тяжелой. Казалось, что вертолет не хочет лететь туда, навстречу пламени, он все понимает, как живой.
— Бортстрелкам готовность!
— Есть левый борт!
— Есть правый борт!
— Есть корма!
— Идем на предельно малой. Прокладывай курс!
— Держу, Рафи. Давай левее… там, кажется, есть ложбина! Проскочим.
Едва не обдирая брюхом ветки местного, жесткого и колючего кустарника, Ясур-2000 устремился по направлению к ярко разгорающемуся пламени. Пулеметные установки не были подавлены полностью, местность была нашпигована гранатометчиками, оставалось надеяться только на себя!
— По фронту! Ракетчик по фронту!
Неизвестный солдат, скорее всего молодой басидж, еще пацан — поднялся из зарослей кустарника, это было видно на приборе ночного видения. Видно было и то, что у него на плече гранатомет РПГ-7 и он целится им прямо в летящие на него вертолет.
Ни влево, ни вправо, ни вверх — уже бесполезно.
— Держитесь!
Вместо того, чтобы попытаться набрать высоту — пилот увеличил скорость, вертолет несся прямо на стрелка.
— Твою ма-ать! — закричал по-русски штурман, он не был русским, но хорошо помнил, как ругался в таких случаях отец.
Фигурка стрелка окуталась пламенем и… вертолет пронесся над ним. Забухал кормовой станковый пулемет, обрабатывая место, где все еще был дым.
— Черт, что…
— Повреждение. Носовой локатор поврежден.
— Критическое?
— Нет, перехожу на дублирующую схему.
— Господи, у нас в носу граната!
Это и в самом деле было так — взрыватель ракеты РПГ не успел взвестись, и она воткнулась в нос израильского вертолета подобно копью. Ни один вертолет, кроме этого старого Сикорского — не смог бы пережить подобное.
Они увернулись еще от одной ракеты — и наконец, увидели зеленый, фосфоресцирующий дым…
— Вертолет! Вертолет!
Несколько израильтян заняли позицию на холме, держа огнем на расстоянии боевиков иранской революционной гвардии, пытающихся наступать от подземного комплекса.
— Приготовиться!
Они знали что будет — вертолет сбросит им веревочную лестницу и как только последний зацепится за нее — пойдет назад, в сторону Ирака.
Один из израильтян по имени Гад бросил пулемет и побежал по холму вниз, к горящим машинам.
— Куда! Назад! Назад!
— Мы должны забрать своих!
— Нет времени! Нет времени, что ты творишь?!
— Тогда улетайте без меня! Я останусь тут!
С вертолета сбросили веревку. Гад, добежав до машины, где нашел свою смерть командир израильской группы и трое его сослуживцев, сорвал куртку, начал сбивать ею уже мутное, чадное, горящее из последних сил пламя.
— Черт бы тебя побрал!
— Командир, вертолет! Вертолет!
— Держите его!
— Сдай чуть вперед!
Нервы у израильского пилота сдали окончательно
— Да вы что, охренели, мать вашу?! — он выкрикивал все новые и новые ругательства на десантника, сунувшегося в кабину — нас сейчас второй раз ракетой подобьют и все тут останемся! Все тут останемся!
— Там человек! Наш! Он живой!
— Да…
Пилот подал машину вперед, вниз, с люка в полу и с задней аппарели летели спасательные тросы, чтобы попытаться прикрепить тела.
— Ниже! Ниже!
— Я не могу ниже! Мы разобьемся!
Ракета РПГ, пущенная от открытых настежь врат, ведущихся в царство Аида, пролетела левее вертолета, ей ответил пулемет с левого борта.
— Куда?
Двое израильских солдат спрыгнули вниз без веревки, каким-то чуджом привязали к веревкам тела. Потом потащили к свисающей из брюха лестнице наглотавшегося дыма, с обожженными лицом и руками Гада. Каким-то чудом прицепились к лестнице.
— Все! Уходим! Уходим!
— Поднимай их! Поднимай!
Вертолет начал смещаться влево, разворачиваясь, оставшиеся в живых израильтяне втаскивали на борт живых и мертвых.
Но это было еще не все — потому что вышедший к объекту боевой вертолет иранских ВВС уже засек цель…
Объект Имам Али
Воздушное пространство
Капитан ВВС Израиля Давид Абрамсон.
В последний момент, воздушный кудесник из Хеврона Давид Абрамсон — все-таки успел рвануть на себя рычаг катапульты. И вылетел из машины в облаке пламени — в F15 почти одновременно попали сразу ракета с наземного ЗРК Роланд и очередь с иранского Миг-29. Это было все, чем располагал иранский ас — и он не промахнулся.
Пиропатроном Давида отбросило от самолета, и тут дрогнул взрыв и кресло с намертво пристегнутым к нему пилотом закувыркалось в воздухе как лист, осенним ветром несомый. Еще бы немного, секунда, если бы не доля секунды — и ракета достала бы его, и сейчас он догорал бы в обломках своей стальной птицы на безымянном склоне тебризского нагорья — а в газете, если конечно останутся в живых те, кто должны ее выпускать — появится его траурная фотография и краткая биография: родился, учился… мечтал.
Нет, хрен вам!
Капитан Абрамсон чуть пришел в себя от того, что его шарахнуло воздушной волной от пронесшегося рядом Мига — иранский летчик спешил убраться от разверзшегося на земле ада, потому что зенитный снаряд своих и чужих не разбирает.
Лучше бы он в себя не приходил…
Он катапультировался ниже нижней кромки облаков… он никогда не любил летать так, чтобы скрываться в облаках, от радара не скроешься, а видеть то, что происходит внизу было необходимо. Рывок парашютной системы — парашют в данном случае входил в состав кресла и удерживал в воздухе не только его, но и катапультируемое кресло — привел его окончательно в себя, и капитан смог полюбоваться на то, что творилось внизу.
Он вспомнил бабушку. Бабушка приехала в Израиль откуда-то из-под Киева, и очень любила готовить дома, а маленький Давид поэтому любил проводить время у бабушки. Когда он что-нибудь умудрялся натворить — например, сломать дверку шкафа или привязать банку к хвосту бедняги кота — бабушка всегда говорила: "Давид, Давид, что ты опять натворил…". Он почему то хорошо вспомнил именно это.
Натворил он и в самом деле — много чего.
Он заходил на цель не с запада, как можно было бы ожидать — а с востока, потому что американские инструкторы научили его всегда появляться над целью с неожиданной стороны. За время, прошедшее с того момента, как он нажал кнопку и бомбы ушли к земле до того момента, как в самолет врезалась ракета — самолет пролетел почти что два километра… может немного меньше, может больше. Поэтому он падал не в само пламя, пламя было у него за спиной — но его все равно было видно. Зловещее белое зарево подсвечивало его со спины, и даже здесь, на высоте он чувствовал жар, исходящий от эпицентра, от того места, куда попали его бомбы. Этот жар навел его на мысль, что от его бомбы сдетонировал атомный заряд и сейчас ему лучше просто отстегнуть ремни и сигануть вниз… но почт сразу ему пришло в голову, что если бы сейчас сдетонировала атомная боеголовка, то он бы сейчас летел вниз невесомым белым пеплом, поджаренный на гриле с температурой несколько тысяч градусов Цельсия. И все равно — от пульсирующего зарева, от белого, почти прозрачного света, исходящего из-за спины — становилось страшно.
Становилось страшно и от огненных струй, которыми иранские зенитки полосовали ставшее в один миг враждебным небо. Он, летчик, пилот истребителя-бомбардировщика знал, что рано или поздно ему придется пройти сквозь это, направить самолет в огонь и пройти через него. Но сейчас было все по-другому… это раньше пилоты штурмовиков летели через град свинца, это раньше пилоты бомбардировщиков ложились на боевой курс, окруженные черными облачками разрывов дальнобойных зениток — и нужно было, чтобы не дрогнула рука, иначе весь вылет впустую. Сейчас все происходит быстро — настолько быстро, что ты даже не успеваешь испугаться. Ты подлетаешь к объекту на скорости тысяча с лишним километров в час и какие-то парни внизу подсвечивают тебе цель. Ты сбрасываешь бомбы, говоришь "Йо-хо-хо" и летишь дальше, обгоняя собственный звук. Или ракеты… их ты вообще запускаешь вне зоны действия ПВО и твоя работа превращается в работу простого воздушного извозчика: вышел в заданную точку, нажал кнопку, отправил ракету в полет и летишь домой. А если ты напортачил — то обычно даже не успеваешь испугаться, зенитная ракета сделает все быстро и безболезненно. Но он никогда не думал, что ему придется вот так вот висеть под стропами парашюта в безжалостно расстреливаемом из стволов всех калибров небе.
